Новости / Шанс человечества
Использование проигрывателя пластинок по его прямому назначению человечеству наскучило где-то через полвека после изобретения этого устройства. В середине 30-х годов прошлого столетия выдающийся художник Марсель Дюшан приспособил комплект из нескольких граммофонов для целей, ещё более возвышенных чем музыка. Роторельефы — круглые пластины, с нарисованными на них фигурами — вращались на проигрывателях вместо виниловых дисков. В движении плоские фигуры становились трёхмерными. Эта оптическая иллюзия стала одним из символов высокого прогрессивного искусства.
В 70-е годы нью-йоркская артистическая беднота объявила проигрыватели новым музыкальным инструментом. Так появились диджеи — люди, умеющие на ходу ловко совмещать части одновременно звучащих песен и собирать из этих обрывков свои собственные композиции.
Два десятилетия спустя немецкий экспериментальный артист Томас Бринкман начал записывать музыку, вырезая её на пластинках. Игла проигрывателя попадала в дырки, проезжалась по царапинам, касалась углублений. Хрусты, щелчки и шорохи, появлявшиеся от этих действий, складывались в монотонные техно-ритмы. Общественность провозгласила Бринкмана очередным новатором. Некоторое время назад немецкий художник Варфоломей Траубек, решил ещё более усовершенствовать творческий метод земляка. Во-первых, избавиться от пластинок. Во-вторых — заставить петь деревья.
Идея тут в следующем: Траубек распиливает брёвна на тонкие круглые диски. Очищает их от коры. Ровно в центре каждого из дисков сверлит дыру. Дальше — начинается современное искусство. Пластина помещается на проигрыватель. К ней подводится тонарм (штука, похожая на рычаг, к которому крепится игла). Вместо привычных борозд виниловых пластинок под головкой тонарма вращаются годичные кольца дерева. Музыка находится именно в них.
Игла проигрывателя стачивалась бы, не доиграв и одной деревянной пластинки. Варфоломей Траубек разобрался с этой проблемой изящно, подсоединив к тонарму миниатюрную видеокамеру. Информация с неё поступает на компьютер. Специальный софт изучают геометрию, фактуру, толщину и глубину каждого годичного кольца. Затем передаёт на усилитель звук — такой, который бы получался, проезжай по кольцам обычная игла.
Услады для ушей в музыке дерева мало. Откровенно говоря, всё это далеко не Моцарт. Стилистически, такая музыка ближе всего к суровому авангарду. К пьесам Джона Кейджа, Яниса Ксенакиса, Пьера Булеза и прочих именитых экспериментаторов прошлого века, в своё время сотрясавших академические устои. Виноват ли в этом механизм, сконструированный Траубеком? Или фраза «живёт как растение», применяемая к скучному, унылому человеку, всё-таки верна? Ответы на эти вопросы тут искать не стоит — суть и глубинный смысл затеи Варфоломея Траубека лежит несколько в иной — не музыкальной — плоскости. Хотя суть эта, несомненно, так же возвышенно романтическая. Сводится она к следующему: пока люди не разучились находить поэзию даже в таких банальных вещах как распиленные брёвна, у человечества всё ещё есть шанс.
В 70-е годы нью-йоркская артистическая беднота объявила проигрыватели новым музыкальным инструментом. Так появились диджеи — люди, умеющие на ходу ловко совмещать части одновременно звучащих песен и собирать из этих обрывков свои собственные композиции.
Два десятилетия спустя немецкий экспериментальный артист Томас Бринкман начал записывать музыку, вырезая её на пластинках. Игла проигрывателя попадала в дырки, проезжалась по царапинам, касалась углублений. Хрусты, щелчки и шорохи, появлявшиеся от этих действий, складывались в монотонные техно-ритмы. Общественность провозгласила Бринкмана очередным новатором. Некоторое время назад немецкий художник Варфоломей Траубек, решил ещё более усовершенствовать творческий метод земляка. Во-первых, избавиться от пластинок. Во-вторых — заставить петь деревья.
Идея тут в следующем: Траубек распиливает брёвна на тонкие круглые диски. Очищает их от коры. Ровно в центре каждого из дисков сверлит дыру. Дальше — начинается современное искусство. Пластина помещается на проигрыватель. К ней подводится тонарм (штука, похожая на рычаг, к которому крепится игла). Вместо привычных борозд виниловых пластинок под головкой тонарма вращаются годичные кольца дерева. Музыка находится именно в них.
Игла проигрывателя стачивалась бы, не доиграв и одной деревянной пластинки. Варфоломей Траубек разобрался с этой проблемой изящно, подсоединив к тонарму миниатюрную видеокамеру. Информация с неё поступает на компьютер. Специальный софт изучают геометрию, фактуру, толщину и глубину каждого годичного кольца. Затем передаёт на усилитель звук — такой, который бы получался, проезжай по кольцам обычная игла.
Услады для ушей в музыке дерева мало. Откровенно говоря, всё это далеко не Моцарт. Стилистически, такая музыка ближе всего к суровому авангарду. К пьесам Джона Кейджа, Яниса Ксенакиса, Пьера Булеза и прочих именитых экспериментаторов прошлого века, в своё время сотрясавших академические устои. Виноват ли в этом механизм, сконструированный Траубеком? Или фраза «живёт как растение», применяемая к скучному, унылому человеку, всё-таки верна? Ответы на эти вопросы тут искать не стоит — суть и глубинный смысл затеи Варфоломея Траубека лежит несколько в иной — не музыкальной — плоскости. Хотя суть эта, несомненно, так же возвышенно романтическая. Сводится она к следующему: пока люди не разучились находить поэзию даже в таких банальных вещах как распиленные брёвна, у человечества всё ещё есть шанс.